Во внешней политике бóльшую часть первого года своего президентства Джо Байден был сосредоточен на противостоянии с Китаем. Сосредоточен настолько, что, по мнению критиков, проморгал вместе со своей командой обострение тлевших международных кризисов – в Афганистане и Иране.
Между тем, Владимир Путин сделал все, чтобы о нем не забыли. Сосредоточив на границе с Украиной десятки тысяч военнослужащих, президент России заставил Белый дом, как говорят эксперты по региону, пытаться сформулировать политику в нем на бегу. «Этот кризис становится худшим в Европе со времени окончания холодной войны», – говорит Эндрю Лосен, научный сотрудник Центра стратегических и международных исследований.
Стремление Байдена рьяно защищать молодые демократии в бывшей советской зоне влияния не в первый раз сталкивается с готовностью Путина использовать военную силу, чтобы восстановить позиции Кремля в регионе, заставляя американского политика поступаться своими принципами. Более десятилетия назад, будучи председателем сенатского комитета по международным отношениям, Байден прилетел в Тбилиси, когда российские войска вошли на территорию Грузии. Он пообещал никогда «не бросать эту молодую демократию». Год спустя Барак Обама направил теперь уже вице-президента Байдена в Тбилиси проинформировать грузинское правительство, что Вашингтон не предоставит ему оборонительные вооружения. Такое изменение позиции привело тогдашнего президента Грузии Михаила Саакашвили в ярость.
Теперь, утверждают критики, Байден пошел аналогичным путем, свернув свою продемократическую политику, чтобы начать диалог с опасными людьми в Кремле. Например, вместо того чтобы с самого начала президентства выступить против Путина, Байден встретился с ним на саммите в Женеве – за несколько месяцев до того, как в Овальный кабинет пригласили президента Украины Владимира Зеленского.
Сейчас, когда ситуация вокруг Украины снова обострилась, Белый дом высказал готовность обсудить претензии России по поводу действий НАТО, несмотря на то что некоторые из них, например, расширение альянса на восток, в Вашингтоне считают не подлежащими пересмотру. Нынешняя администрация «выбирала между плохим и худшим исходами», говорит бывший посол в России Майкл Макфол, который работал с Байденом в Белом доме во времена Обамы:
Тебя осудят, и если пойдешь на это, и если не пойдешь. Если не будешь говорить с Путиным, то он ведь ищет предлога для войны и ты не захочешь быть тем, кто ему этот предлог предоставит. Поэтому, думаю, диалог приемлем.
Со своей стороны, Белый дом настаивает, что вторжение на Украину будет иметь для России очень тяжелые последствия. В четверг высокопоставленный американский чиновник заявил, что в этом случае администрация Байдена применит «масштабные санкции» и увеличит поставки оборонительных вооружений Киеву и союзникам НАТО в Центральной и Восточной Европе. «Вместе со своими союзниками мы готовы нанести тяжелый урон экономике России и сделать то, чего она, по ее словам, не хочет, – увеличить, а не уменьшить военный потенциал НАТО, стать [географически] ближе к России, а не дальше от нее», – сказал чиновник.
Однако перспектива установления более тесных отношений между США и Россией вызвала беспокойство в Европе. Байдену пришлось в декабре уверять Зеленского в «твердой приверженности» Вашингтона обеспечению территориальной целостности Украины. А госсекретарь Энтони Блинкен назвал «откровенно плохими идеями» многие из требований России, среди которых обещание не принимать в НАТО бывшие советские республики и консультироваться Москвой по вопросу размещения войск альянса в бывших странах Варшавского договора, которые теперь являются его членами.
Также американским чиновникам пришлось публично заявить, что в любых переговорах о безопасности в Европе будут участвовать их европейские союзники.
Дэниел Фрайд, который участвовал в формировании политики США по российско-украинским вопросам в Госдепартаменте при Обаме, не считает предложения Москвы «серьезными документами для обсуждения». Но начать диалог с Кремлем имеет смысл, полагает он.
«Вопрос в следующем: эти требования – ультиматум и прелюдия к войне или их цель – припугнуть нас и дать России то, за что в противном случае ей пришлось бы воевать? Ответа я не знаю. Но то, что я задаюсь этим вопросом, уже противно», – сказал Фрайд.
