Связь между ними неочевидна. Но она явно есть. Почему у России с самой престижной премией в мире всё так часто идет через пень-колоду?
Забытая медаль
Когда 13 декабря 1975 года Елена Боннер прибыла в Москву с Нобелевской медалью академика Андрея Сахарова (получать премию мира советские власти его не отпустили), в аэропорту ее ждал тщательный досмотр. И пришлось ей биться со стражами священных рубежей за книги, что она везла, а они пропускать не желали. С трудом удалось отвоевать работу «О стране и мире» на итальянском. Андрей Сахаров в окружении друзей ждал ее в зале прилета, куда она в конце концов и вышла, взбудораженная битвой.
Она обняла детей, друзей и западных журналистов, окруженных кольцом одинаковых плотных мужчин. С тем же эскортом они пошли к выходу. А в дверях услышали: «Лена! Лена Георгиевна!» «Толя Гладилин (писатель был среди встречавших), – вспоминает Боннэр, – стоял в центре опустевшего зала и кричал: “Чья сумка? Чья сумка?” Сумка была моя. Как она оказалась на полу, я не знаю. Но в ней, кроме паспорта… была нобелевская медаль – 600 граммов золота с портретом Нобеля и выгравированным по ободу именем Андрея. Это за ней я моталась в Осло и чуть не оставила на полу аэропорта Шереметьево».
Боннер была за границей, когда академика не выпустили из Москвы. И, вспоминает она, «Андрей Дмитриевич на весь белый свет объявил, что… поручает получить Нобелевскую премию и участвовать во всех этапах Нобелевской церемонии мне». Она и огласила речь мужа, где он призвал к истинной разрядке, подлинному разоружению, всеобщей политической амнистии в мире, скорейшему прекращению дискриминации в СССР крымских татар и освобождению узников совести.
Медаль, едва не утраченную и найденную Гладилиным, Сахарову дали за «бесстрашную поддержку фундаментальных принципов мира между людьми» и «мужественную борьбу со злоупотреблением властью и любыми формами подавления человеческого достоинства».
И не пустили его в Осло строго за то, за что ее дали.
Нобелевский иноагент
В декабре 2021 года Дмитрия Муратова в Осло пустили. И золотую нобелевскую медаль он спокойно до дома довез. Но 1 июня – в Международный день защиты детей – открылись торги на сайте аукционного дома Heritage, где по инициативе обладателя она была представлена. А 20 июня – во Всемирный день беженцев – торги завершились. Медаль Дмитрия Муратова кто-то приобрел за 103,5 млн долларов. Эти деньги, заявил лауреат, были переданы миссии ЮНИСЕФ, помогающей украинским детям-беженцам и их семьям.
Отделения и волонтеры ЮНИСЕФ есть на вокзалах в Киеве, Львове и других городах. И не только там. Кстати, Муратов пожертвовал и сопутствующую Нобелевской премии сумму – 500 тыс долларов, заявив, что цель взноса – «дать детям-беженцам шанс на будущее».
То было зимой 2021-го и летом 2022-го. А осенью 2023-го лауреата премии мира и благотворителя власти РФ объявили иностранным агентом. Премировали его «за усилия по защите свободы выражения мнений, что является предпосылкой демократии и прочного мира». А ошельмовали – за то, что, как считает Минюст РФ, он «использовал иностранные площадки» для распространения «мнений, направленных на формирование негативного отношения к внешней и внутренней политике Российской Федерации».
Итак, внешняя и внутренняя политика Российской Федерации идет вразрез с демократией и прочным миром. И российские официальные инстанции это без обиняков признают.
Литературные мятежники
Сахаров – диссидент. А Муратов – иноагент. Но Горбачев, еще один советский (российский) лауреат Нобелевской премии мира, – президент.
С российскими премиями по литературе тоже не всё гладко. Двое из обладателей – Иван Бунин и Иосиф Бродский – поэтические эмигранты. Хотя политические мотивы отъезда обоих очевидны. Не говоря уже об Александре Солженицыне: к биографиям, написанным Жоржем Нива, и добавить-то нечего. Враг. Лютый враг всего, творящегося ныне в России. Но… непорицаемый. Ибо как порицать однажды прославленного там – среди кремлевских звезд? Это всё равно, что порицать Михаила Шолохова. А он вообще ни при чем.
Борис Пастернак, как и Шолохов, вовсе не эмигрант. Ни внутренний. Ни внешний. Тем и страшный порядку, заведенному в СССР. У него оказалось столько сил противиться жажде власти вбить его самого и его творчество в ее шаблон, скольких ее спецслужбы не ожидали.
Зря что ли вожак комсомола – будущий председатель КГБ Владимир Семичастный – плакал: что ж он не «стал действительным эмигрантом? Пусть бы отправился в свой капиталистический рай!» Пастернака и такой, и площадной руганью поносят все и везде – от «выдающихся советских писателей» до «орденоносных трудовых коллективов». А он – в ответ: «…узнавая это, расплываюсь в улыбке, будто эта ругань и осуждение – похвала».
Это не хуже ли бегства за границу? Это – мятеж! Против властных норм и правил: смирись, уймись, заткнись. То есть против нормальности и правильности. Сложно нормальности с гуманитариями.
С естественниками легче. Сахаров физик, но премия – не за физику же, а за борьбу с ее последствиями. А другие – Абрикосов, Алферов, Басов, Гинзбург, Капица, Канторович, Ландау, Новоселов, Прохоров, Тамм, Франк, Черенков – лауреаты, но не бунтовщики, не эмигранты.
Герои империи. Или глобальной культуры?
Первый росссийский лауреат появился в 1904 году – подданный Российской империи академик Иван Павлов. Но уже 1905-м жандармы ищут у него бомбы и листовки, будто бы спрятанные его учеником Сергеем Чахотиным. Приходится ученому пригрозить, что, ежели они не уберутся, он скормит служивых своей знаменитой собаке. Когда в 1925-м Чахотин приедет из Италии просить учителя взять его строить новую Россию, Павлов скажет: «Сережа, вас убьют. Уезжайте. Я устрою вам командировку Академии наук».
Лауреат, избравший совершенно иной путь в науке, – физиолог Илья Мечников – тоже получил Нобелевку до революции, в 1908 году. Проживая во Франции. Но он уже третий российский лауреат.
А со второым – незадача! В 1905-м премию по литературе получил Генрик Сенкевич – автор романов «Потоп», «Quo vadis», «Пан Володыевский» и других, – писавший по-польски. И хотя он был подданным русского царя, Нобелевский комитет назвал его гражданином несуществующей страны – Польши. То было время первой русской революции, и родина Сенкевича ждала освобождения.
Ревниво в РФ была принята Нобелевская премия по литературе белорусской писательницы Светлане Алексиевич, родившейся в Украине, но писавшей по-русски и прославившейся в России.
Но самой возмутительной (и благодарно принятой в цивилизованном мире) показалась Нобелевская премия мира прошлого года, полученная одновременно российским «Мемориалом» (который был уже ликвидирован), белорусским политическим заключенным Алесем Беляцким и украинским правозащитным Центром гражданских свобод.
Любопытно, а если одну из следующих премий дадут культурному наследнику Гайто Газданова или Рамзи Илялова? И окажется, что они – осетин и татарин – и не россияне вовсе! За минувшее столетие и еще почти четверть века историческое явление, именуемое Россией, так часто меняло имя, форму правления и вообще – форму, что тогда, возможно, объединит их не подданство, а место в единой глобальной культуре.
